Я сижу в свете костра. Танцующие языки пламени завораживают. Этому танцу, наверное, столько же лет, сколько и миру. Несмотря на давность лет он не перестает удивлять.
***
КРУГ СВЕТА
Огонь создает круг света. Свет дает надежду. Вот и сижу в кругу надежды. Вывод – пламя это надежда. Глупо. Глупо, как и моя жизнь. Моя цель. Я иду по следу. Я иду убивать…Зачем?
Кицунэ. Лиса-оборотень. Враг мой, бойся меня.
Наша вражда была вписана в Книгу Судеб еще до моего рождения.
При смешении Барьеров наши племена выкинуло в мир, который ты, читающий этот дневник, считаешь своим.
Мир людей.
Скрытные ш*ады-коты, изворотливые кицунэ-лисы, резкие невры-волки, рассудительные беорны-медведи.
Мы знали друг-друга, потом узнали еще и вас-человеков.
Мы не смогли сопротивляться вам, умеющим ненавидеть все, что не вписывается в ваши представления о добре и зле.
Мы стали Злом для людей. Люди не стали нам никем. Нас загнали в резервации, и заставили носить опознавательные знаки — татуировки на пол лица. Каждый встречный теперь зачастую презрительно сплевывает нам вслед-приблуды, уроды, нелюди. А мы просто пытались выжить.
Лисы всегда недолюбливали Котов. Мое племя платило взаимностью…Здесь все обострилось. Каждый пытался выжить и помогал выжить своим. Мы стали чужими даже тем, кто был своим.
Ведь свой он был Там и Тогда, а теперь? Кто его знает…
***
Я шел по следу Анаи 3 года. Клан Тени, к которому она принадлежала, стал кровным врагом моей Семьи. Бессмысленная резня, затеянная предками, унесла уже не один десяток жизней с каждой стороны.
Наблюдающий клана и Отец Семьи решили, что все должны решить дети.
Один на один.
Мы должны были стать клинками в руках наших семей.
Из 20 лет — 16 в обучении и 3 года блужданий.
Лисы вмешались в жизнь людей, и те загнали их, Штар ведает куда.
Вот только старые клятвы никто не отменял. И мы искали друг-друга.
Враг-врага. Нашли…
– Убирайся, выродок! – хозяин местной таверны, усилено строил из себя злостного ненавистника нелюдей.
Увы, его выдавал взгляд. Просящий и немного сочувственный. Я понимал его. Кому захочется, чтоб местные завсегдатаи распускали сплетни про изгоев, находящих приют у старого трактирщика. Ему ведь тоже на что-то жить нужно. Да и репутация превыше всего. Но мне было искренне лень выходить под ливень, бушевавший снаружи.
– Что еще сделать?– лениво потягиваюсь и опускаю голову на руки, демонстративно сложенные на столе.
– Вы что-то имеете против ш*ада, указом нашего короля, храни его Штар, уравненного в правах с людьми?
В глазах трактирщика отразилось облегчение, но он продолжал делать лицо:
– Тебе здесь не рады. Убирайся!
Вот перегнул здесь дядя. Слышу как за спиной, шумно сопя, встает пара детинушек с явным намерением вывести меня с таверны, да еще и под зад дать. Ну что ж, и я немного перегну. Поиграем…
– Даже если ш*ад платим полновесным золотом? Даже если ш*ад зол и не хошшет никуда-а-а идти?
Трактирщик отшатывается, а детинушки нерешительно замирают. Не удивительно – я начал Изменение.
Обыкновенное лицо молодого раздолбая, отмеченное татуировкой с изображением цветущего чертополоха, словно восковое, начало плыть и менять форму, обрастая шерстью.
Заканчивал говорить я, практически, с кошачьей мордой. Кстати мордоворотам повезло, лица они не видели, а вот то, как я потянулся к клинкам, висящим за спиной, заставило призадуматься. Скорость шада превышает скорость человека раза в два. И это без Изменения.
Возвращаю себя в исходную позицию.
– Договорились?
– А у меня есть выбор?
– Выбор есть всегда. Банально, но факт!
Лишь позже, лежа в комнате, снятой у того же трактирщика, я начал осознавать юмор сказанной фразы.
Был ли выбор у меня? Мог ли я отказаться от этой бессмысленной гонки? Могла ли она отказаться и жить мирно? Чувство долга редко дает тебе право на выбор. Увы, нас вел Долг. Забыть про него, означало забыть про Семью. Забыть про семью – забыть себя. Не это ли самое страшное: резко поменять цель и сменить Путь? Погнаться за миражом и потеряться.
И Что есть Путь, что мираж? На эти вопросы не находилось ответов. Наверное, это потому, что я не хотел убивать. Ни кицунэ, ни даже нарождённые ответы на незаданные вопросы.
Меня учили убивать. Учили любить. Вот только научили мыслить и понимать. Теперь одна наука мешала другой, а третья перечила предыдущим. И что дальше?
Все-таки выбор за мной. Следовательно, он есть. Значит, я был прав – выбор есть всегда. Но иногда, чтоб его найти, придется лезть через ужасные заросли – через дебри самого себя.
Вот так, под тихое самокопание я и уснул.
ИЩУЩИЙ ЖИЗНЬ
– Малыш, выше руку! Да не ту! Это клинок, а не дубина-не цепляйся в нее, как утопающий за ветку. Так! Так…Плавнее! Прикрывай спину на пируэте. Корпус проворачивай – дай инерцию! Плавнее, не дергайся!
***
– Пап, я устал!
– Вижу – ты двигаешься, как беременная улитка. Ладно, сядь отдохни…
– Пап, зачем это? Зачем мне драться? Ведь Старик говорит, что убивая кого-то, мы убиваем целый мир. Что любая нанесенная нами рана вернется. Он был неправ?
– Он прав, малыш…Он очень мудр. Он может видеть, где добро, а где зло. А нам глупым осталось только найти меньшее зло. Ибо до добра нам далеко. Мне уже, а тебе еще. Если будешь его внимательно слушать, когда-нибудь сам сможешь понять!
– Это так трудно понять?
– Это так легко, что мы редко можем поверить в это. Мы привыкли искать трудности. Малыш, встань! Стойка! Выше клинок! И первую связку! Плавнее…
Взгляд старого ш*ада был добр и мягок. Как может быть добрым и мягким камень. Если суметь с ним сроднится, как сроднен с ним малыш, танцующий сейчас с мечом. Малыш, не имевший детства. Так рано становящийся взрослым. Так пал жребий. И чем он обернется впредь, не знает никто…Старик учить его понимать. Все и всех. Это тяжело, но правильно. А он учит убивать. Это плохо, но нужно. И кто из них прав? Он уже не узнает. Ему мало осталось. Лишь бы научить малыша выживать. А Старик уж жить научит.
Так может лишь камень. Быть мягким и теплым. Быть холодным и твердым. Но кто поймет? Слишком много вопросов. И нужен ли ответ? Всему свое время. Ответам тоже.
***
Утро. Тяжело заставить себя встать с кровати, перестать любоваться танцем пылинок в солнечных лучах. Пылинки плавно кружили, постепенно укладываясь на подставленную ладонь, чтобы тут же сорваться от тихого дыхания. Наверное, я выглядел идиотом. Хотя…Почему только выглядел?
Спустившись в зал таверны, подхожу к стойке. Вокруг пусто, и только трактирщик флегматично протирает и без того отшлифованные сотнями рук столы.
– Свободных дорог и дождя, хозяин сего приюта!
– Мирных лесов да удачной охоты!
– А завтрак здесь дают?
– Дают под зад коленом, и то смотря кому.
– Но я ведь не, смотря, кто…Я тихий и мирный, за все плачу и вежливо общаюсь.
– Мирный он! Как же…Ты себе за спину загляни, а потом рассказывай. Да про нож в сапоге не забудь. Мирный и тихий, это я. Живу себе спокойно, да торгую потихоньку.
Выразительно осматриваю мускулистое тело хозяина, его лицо украшенное парой шрамов. Не обхожу взглядом и добротный, явно видавший виды, двуручный меч на стене.
– Да вы, дяденька, тоже не скучно молодость провели! Откуда, кстати приветствие ш*адов знаете?
– Глазастый ты, смотрю. Потому и знаю, что молодость нескучная была. Наемником служил. Когда грызлись с неврами, нас на передовую кинули. Волчарам на растерзание. Мы в лесу дрались, начали их зажимать-они и Обратились. Зверей пять чистых и десятка два наполовину перекинувшихся. Вот тут и хана нам должна была быть. Что мы супротив этих махин сделаем? Тут ваш выскочил. Тоже полу кот, полу человек. Тихо так что-то сказал, да волки мигом в людской облик вернулись и смылись. Миг и на поляне только наши и ш*ад этот, странный. Из десятка моего только трое без серьезных ран были, и еще 2 совсем в клочья. У остальных раны такие, что понимаю-не выживут, но намучаются. Ан, нет, котяра вылечил. Диво-лекарь. Я так и не понял, мы ведь враги тогда были. Мы, вы…Вот он с нами потом еще недельку побыл, покуда бойцы на ноги стали. По ночам все рассказывал, что у вас там да как. Я тогда еще подумал, что окромя шкуры звериной ничем и не разнимся. Да и человечней нас бываете. Начальство тогда чуть повесить нас не приказало, за задание проваленное. Тем более за контакты с потенциальным врагом.
***
Мне стало интересно. Ш*ады редко кого-то лечат. У нас лекари есть, но их очень мало. Мы и сами можем позаботиться о себе и о товарище. Это знание у нас от природы. Знание когда и что нужно, какую травку или корешок съесть и от чего. Тем более странно, что соплеменник лечил людей…Интересно, из какой семьи?
– А вы случайно татуировку на лице не забыли? Что там было?
– Не татуировка там была. Шрамы там были. И как-будто кошачий обрис они создавали на лице у него. Вроде морда человеческая, а из-за шрамов кошачья…Странный тип. Ты кстати тоже приветствовал, как подобает. Видать часто среди людей ошиваешься?
Проницательный взгляд заставил напрячься. Вроде все нормально, но что то ему нужно…Узнать или удостовериться…Угрозы не чувствую, и то хорошо.
– Довелось.
– Слыхал, что брат ваш скрытный… Не любите среди людей быть.
– И правильно, слыхали. Знаете ли, не шибко ВАШ брат НАШЕГО любит.
***
Трактирщик свое дело знал, разговоры разговорами, а стол уже был накрыт. Испытывая зверский голод, я прервал нашу чудную беседу и начал есть. Еда кстати отменная, хоть и простая. Полная миска каши со шкварками, ароматный ржаной хлеб, еще теплый, полная кружка холодного кваса. Идеально для человека, и не только, отправляющегося в неблизкий путь.
Итак, дядьке ужасно повезло. Во-первых, невры не отпускают с миром, тех с кем уже начали воевать. Во-вторых, не многие оборотни могут балансировать на Грани обращения. Процесс крайне тяжелый. Следовательно, наемники имели дело с первоклассными бойцами. Учитывая местность, скорее всего, это были Серые братья – это даже не противники для людей. Это просто смертный приговор.
Идем дальше-ш*ад со шрамировкой. Локх-Сайна – Ищущий Жизнь. Легенда. Точнее, до этого момента я считал его таковой. Эта легенда пришла в мир людей вместе с нами. Первый ш*ад. Основатель Рода. Как Зунгрим у беорнов, Шеон-Асаги у кицунэ, и Альмин у невров. Каждый из них был Первым в своем Роду. Созидающая наделила их бессмертием, но обязала следить за порядком. Легенда гласит, что они вечные бродяги ищущие, а может и нашедшие, Суть Мира. То, что движет мирозданием. Своеобразные монахи, поклоняющиеся Жизни, во всех ее проявлениях. Мдааа…Крепко дяде повезло.
Уже расплачиваясь с трактирщиком, я понял, почему он так пристально меня разглядывал.
– Ты, которая знаешь, что все таверны поддерживают определенную связь, навроде гильдии какой?
– Знаю, дяденька…А что?
– Еще раз дяденькой назовешь, зубки будешь собирать. А то, что в Столице нашей ожидают лисичку молоденькую деньков через пять. И то, что с котенком одним ей выяснять отношения придется.
Оп-па. Вот ты где, моя ненависть. Настолько близкая и родная, что стала ты частью меня, еще до нашей встречи…Нежданно и негаданно блуждания обрели смысл. Так резко, что даже страшно. Скоро решится…
– Ш*ад, ты в потолок не пялься и запомни: я в ваши передряги влезать не собираюсь, но по пути любая таверна тебе поможет, чем сможет. Сильно не прельщайся – и ей тоже. Кто-то очень хочет, чтобы встретились вы. Так что монеты свои, засунь откуда достал… И ступай себе с миром.
Уже у самой двери меня догнал его тихий оклик.
– Береги себя, малыш. Жаль мне вас, детей…
Странной тоской и грустью сквозило от дяденьки. Как будто, он во мне увидел нечто. Нечто давно утраченное. Интересно-что же? Интересно ли?
-Жалость унижает, не только того кого жалеют, но и того кто…
-Пшел уже, философ бродячий.
Дорога. Интересное и очень растяжимое понятие. Есть какая-то своеобразная прелесть в пешем переходе. Легкий рюкзак за спиной, удобная слегка растоптанная обувь, и флегматичное состояние души. Ах да! Еще полный желудок и выспавшееся тело. Что еще нужно?
От главной дороги я решил удалиться в лесок. И к природе ближе, и от всех любителей позаводиться с нелюдьми подальше.
Смущало меня и очень даже сильно, что разборки ш*адов и кицунэ стали достоянием общественности. Не нравилось мне это
Продолжение:
Лицом к лицу -2. Сказки Шамана